Содержание итоги и перспективы Харьков 1998

Источник: http://blogs.korrespondent.net/users/blog/ansokolov/a39672

Содержание итоги и перспективы Харьков 1998

 

Олександр Миколайович ,
физик, социолог

ПРЕДИСЛОВИЕ

Прошло семь лет с того момента, когда в декабре 1991 года заключением Беловежских соглашений бесславно завершился, связанный с бурными событиями и радикальными изменениями, период истории СССР, вошедший в сознание масс под названием "перестройка". Её основные последствия уже стали причинами будущих событий, но до сих пор поле исторической науки зияет дырой, которая всё ещё не заполнена последовательно-научным анализом этого периода. В предпринимавшихся попытках заполнить эту брешь либо почти всё происшедшее объясняется действием исключительно субъективных факторов, либо в угоду правящим силам авторы не брезгуют никакими отступлениями от исторической правды и т. д., и т. п. Одним словом, эти попытки есть все основания считать, как минимум, недостаточно научными.

С другой стороны, в научном знании общество, дабы не страдать, блуждая лабиринтами мракобесия, нуждается всегда. Особенно заинтересована в научном знании та часть общества, с которой объективно связан его прогресс, ибо необладание научным знанием способствует задержке роста её силы, неверности направления и неэффективности её борьбы за установление новых более прогрессивных общественных отношений. Именно такое понимание актуальности и необходимости последовательно-научного анализа "перестроечных" лет побуждало автора настоящей брошюры обращаться к её теме и раньше. Впервые попытка бубличного изложения анализа причин и событий «перестройки» была предпринята им в 1990 году. Методами "самиздата" была выпущена ничтожным тиражом брошюра: "Перестройка: политические силы, итоги и перспективы". Написанная, что называется, по горячим следам, она содержит лишь беглый анализ и при этом в ней не удалось избежать недостаточно обоснованных утверждений и отдельных неточностей. Однако, основные её положения остаются, как это не могло бы показаться странным, актуальными и сегодня, поскольку историко-материалистический анализ "перестроечного" периода не стал достоянием масс, несмотря на наличие с 1991 года партий, относящих себя к левым. Поэтому в содержание этой брошюры, связанное с 1917 – 1991 годами, включён текст публикации 1990 года с необходимыми уточнениями и дополнениями.

Другая часть брошюры охватывает события в Украине периода 1992 – 1998 годов и завершается прогнозом на ближайшую перспективу. Хотя эта часть и не касается событий в других республиках СССР, но она может быть полезной для понимания происходивших там процессов, поскольку они в значительной мере сходны с процессами в Украине.

Автор будет благодарен всем, кто по сути изложенного напишет по адресу: a.n.sokolov@ukr.net

 

ВВЕДЕНИЕ

Всякий период значительных изменений в жизни общества разбивает время в сознании масс на два отрезка: до и после … В таких случаях говорят: "До войны …", "После перестройки …". Мы исследуем здесь именно такой период, начавшийся в апреле 1985 года с избрания Горбачева генеральным секретарем ЦК КПСС и завершившийся в декабре 1991 года заключением Беловежских соглашений, а так же его ближайшие последствия.

Этот период, вошедший в массовое сознание под названием "перестройка", радикально изменил экономический, политический и социальный облик страны, затронул всех и каждого. И, хотя эти годы стали уже достоянием истории, вопросы, возникшие тогда, до сих пор остаются без последовательно научно обоснованных ответов. Ещё и сегодня партии левой части спектра политических сил, не говоря уже о правых и людях далёких от политики, дурачат друг друга и общество в целом, рассказывая различные придумки о "перестройке", сдерживающие общественный прогресс так же, как любые религиозные бредни, занявшие место научных знаний. Всему этому разноголосью досужих вымыслов давно уже следовало бы противопоставить последовательно научный анализ, хотя бы по коренным вопросам, оставленным "перестройкой" без ответа: "Почему и для чего потребовалась "перестройка"?"; "Почему подготовка и проведение раздела государственной (якобы общенародной) собственности – приватизация – велись силами самой КПСС и без привлечения широких масс трудящихся к решению вопросов о необходимости и порядке дележа собственности этих масс? Другими словами, почему делёж государственной собственности подготавливался и осуществлялся за спиной рабочего класса города и села, трудовой интеллигенции?"; "А поскольку заспинный делёж предпринимается для того, чтобы делящий, жульничая, мог произвести делёж за счёт остальных в свою пользу, то, как же дошла до жизни такой КПСС, провозглашавшая себя авангардом и выразителем интересов трудящихся, а на деле пытающаяся обжульничать их по-крупному?"; "Кому и для чего потребовалось изменение Союзного Договора 1922 года?"; и т. д.

Ответить исчерпывающе и научно на эти вопросы – значит дать в руки ныне живущим путеводную нить, держась за которую только и можно обществу, всё более и более погружающемуся во мрак безысходности, выйти на светлый путь прогресса. Поэтому начнём отвечать.

Основной причиной, главным "родителем" "перестройки" явилось то, что в конце семидесятых – начале восьмидесятых годов в СССР всё более и более отчётливо проявляются черты экономического кризиса: застойные темпы роста экономики, вначале задержка роста, а затем и снижение уровня жизни трудящихся, неспособность государства разрешить ряд острых социальных проблем, разрастание так называемых "негативных явлений" и т. д. Предпринимавшиеся правительством попытки исправить положение со всей очевидностью показали, что правительственного арсенала средств недостаточно для окончательного разрешения противоречий, порождавших кризисные явления, что причины кризиса коренятся не только в экономике. Полное и всестороннее вскрытие этих причин возможно только за итогом историко-материалистического анализа развития страны с 1917 по 1985 год, потому что только в результате такого анализа будут установлены истинные причины кризиса и можно будет увидеть всю нелепость официальной пропаганды и её подпевал, до сих пор пытающихся выдать желаемые причины (несостоятельность социализма, его преждевременность и т. д.) за действительные. Понятно, что такой анализ выходит за рамки темы, обозначенной заглавием этой брошюры, но беглое изложение его результатов имеет смысл, так как позволит более основательно понимать процессы самой «перестройки».

1917 – 1985 ГОДЫ

ОТ ВЛАСТИ РАБОЧЕГО КЛАССА –

ДО ГОСПОДСТВА БЮРОКРАТИИ

Естественным и в этом смысле неизбежным результатом развития капитализма и классовой борьбы пролетариата с буржуазией в России явился октябрьский 1917 года переворот. Его содержание состоит в нелегитимном переходе государственной власти к Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Этим переворотом начинается революционное переустройство буржуазного общества в коммунистическое. Исходя из всего предшествующего мирового опыта борьбы пролетариата за своё полное освобождение, виделось, что переустройство это будет происходить следующим образом:

Поскольку  " …  государство  есть продукт  непримиримости  классовых  противоречий   …", поскольку "оно есть сила, стоящая над обществом" и "всё более и более отчуждающая себя от общества", то ясно, что освобождение угнетённого класса невозможно не только без насильственной революции, но и без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан и в котором это "отчуждение воплощено". … Постоянное войско и полиция суть главные орудия силы государственной власти …" – В. И. Ленин, ПСС, т. 33, с. 8 – 9;

"пролетариат не может свергнуть буржуазии не завоевав сначала политической власти, не получив политического господства, не превратив государства в «организованный, как господствующий класс, пролетариат», и что это пролетарское государство сейчас же после его победы начнёт отмирать, ибо в обществе без классовых противоречий государство не нужно и невозможно" – В. И. Ленин, ПСС, т. 33, с. 29;

"…рабочий класс, дабы не потерять … своего только что завоёванного господства, должен, с одной стороны, устранить всю старую, доселе употреблявшуюся против него, машину угнетения, а с другой стороны, должен обеспечить себя против своих собственных депутатов и чиновников … Против этого, неизбежного во всех существовавших до сих порт государствах, превращения государства и органов государства из слуг общества в господ над обществом Коммуна (Парижская – А. Н.) применила два безошибочных средства. Во-первых, она назначала на все должности, по управлению, по суду, по народному просвещению, лиц выбранных всеобщим избирательным правом, и притом ввела право отзывать этих выборных в любое время по решению их избирателей. А во-вторых, она платила всем должностным лицам, как высшим, так и низшим, лишь такую плату, которую получали другие рабочие" – К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 22, с. 199 – 200;

"Полная выборность, сменяемость в любое  время всех без изъятия должностных лиц, сведение их жалования к обычной "заработной плате рабочего", эти простые и "само собой понятные" демократические мероприятия, объединяя вполне интересы рабочих и большинства крестьян, служат в то же время мостиком, ведущим от капитализма к социализму. Эти мероприятия касаются государственного, чисто политического переустройства общества, но они получают, разумеется, весь свой смысл и значение лишь в связи с осуществляемой или подготавливаемой «экспроприацией экспроприаторов», т. е. переходом капиталистической частной собственности на средства производства в общественную собственность" – В. И. Ленин, ПСС, т. 33, с. 44;

"Между капиталистическим  и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует политически переходной период, и государство этого периода не может быть не чем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата …" – К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 19, с. 27;

"Вместе с громадным расширением демократизма, впервые становящегося демократизмом для бедных, демократизмом для народа, а не демократизмом для богатеньких, диктатура пролетариата даёт ряд изъятий из свободы по отношению к угнетателям, эксплуататорам, капиталистам …

Демократия для громадного большинства народа и подавление силой, т. е. исключение из демократии, эксплуататоров, угнетателей народа, – вот каково видоизменение демократии при переходе от капитализма к коммунизму.

Только в коммунистическом обществе, когда … нет различия между членами общества по их отношению к общественным средствам производства … Только тогда возможна и будет осуществлена демократия действительно полная, действительно без всяких изъятий. И только тогда демократия начнёт  отмирать  … "  –  В. И. Ленин, ПСС, т. 33, с. 89;

"… коммунистическое общество, которое только что вышло на свет божий из недр капитализма … Маркс и называет "первой" или низшей фазой коммунистического общества.

Средства производства принадлежат всему обществу. Каждый член общества, выполняя известную долю общественно-необходимой работы, получает … из общественных складов предметов потребления соответственное количество продуктов. … такие общественные порядки (обычно называемые социализмом, а у Маркса носящие название первой фазы коммунизма) …

А между тем отдельные люди не равны: один сильнее, другой слабее, один женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше, и т. д. …

Справедливости и равенства, следовательно, первая фаза коммунизма дать ещё не может: различия в богатстве останутся и различия несправедливые, но невозможна будет эксплуатация человека человеком, ибо нельзя захватить средства производства, фабрики, машины, землю и прочее в частную собственность"  – В. И. Ленин, ПСС, т. 33, с. 92 – 93;

"До тех пор, пока наступит "высшая" фаза коммунизма, социалисты требуют строжайшего контроля со стороны общества и со стороны государства над мерой труда и мерой потребления, но только контроль этот должен начинаться с экспроприации капиталистов, с контроля рабочих за капиталистами и проводиться не государством чиновников, а государством вооружённых рабочих" – В. И. Ленин, ПСС, т. 33, с. 97;

"Демократия есть форма государства, одна из него разновидностей. И, следовательно, она представляет из себя, как и всякое государство, организованное, систематическое применение насилия к людям. Это с одной стороны. Но, с другой стороны, она означает формальное признание равенства между гражданами, равного права всех на определение устройства государства и управления им. А это, в свою очередь, связано с тем, что на известной ступени развития демократии она, во-первых, сплачивает революционный против капитализма класс – пролетариат и даёт ему возможность разбить, сломать вдребезги, стереть с лица земли буржуазную, хотя бы республикански-буржуазную, государственную машину, постоянную армию, полицию, чиновничество, заменить их более демократической, но всё ещё государственной машиной в виде вооружённых рабочих масс, переходящих к поголовному участию народа в милиции.

Здесь "количество переходит в качество": такая степень демократизма связана с выходом из рамок буржуазного общества, с началом его социалистического переустройства. Если действительно все участвуют в управлении государством, тут уже капитализму не удержаться. И развитие капитализма, в свою очередь, создаёт предпосылки для того, чтобы действительно "все" могли участвовать в управлении государством. К этим предпосылкам принадлежит поголовная грамотность, осуществлённая уже рядом наиболее передовых капиталистических стран, затем "обучение и дисциплинирование" миллионов рабочих крупным, сложным, обобществлённым аппаратом почты, железных дорог, крупных фабрик, крупной торговли, банковского дела и т. д. …

При таких экономических предпосылках вполне возможно немедленно, с сегодня на завтра, перейти к тому, чтобы, свергнув капиталистов и чиновников, заменить их – в деле контроля за производством и распределением, в деле учёта труда и продуктов – вооружёнными рабочими, поголовно вооружённым народом. (Не надо смешивать вопрос о контроле и учёте с вопросом о научно образованном персонале инженеров, агрономов и пр.: эти господа работают сегодня, подчиняясь капиталистам, будут работать ещё лучше завтра, подчиняясь вооружённым рабочим.)

Учёт и контроль – вот главное, что требуется для "налаживания", для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества. Все граждане превращаются здесь в служащих по найму у государства, каковым являются вооружённые рабочие. Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного, государственного "синдиката". Всё дело в том, чтобы они работали поровну, правильно соблюдая меру работы, и получали поровну. Учёт этого, контроль за этим упрощён капитализмом до чрезвычайности, до необыкновенно простых, всякому грамотному человеку доступных операций наблюдения и записи, знания четырёх действий арифметики и выдачи соответственных расписок.

Когда большинство народа начнёт производить самостоятельно и повсеместно такой учёт, такой контроль за капиталистами (превращёнными теперь в служащих) и за господами интеллигентиками, сохранившими капиталистические замашки, тогда этот контроль станет действительно универсальным, всеобщим, всенародным, тогда от него нельзя будет никак уклониться, "некуда будет деться".

Всё общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством оплаты.

Но эта "фабричная" дисциплина, которую победивший  капиталистов,  свергнувший  эксплуататоров пролетариат распространит на всё общество, никоим образом не является ни идеалом нашим, ни нашей конечной целью, а только ступенькой, необходимой для радикальной чистки общества от гнусности и мерзостей капиталистической эксплуатации и для дальнейшего движения вперёд.

С того момента, когда все члены общества или хотя бы громадное большинство их сами взяли это дело в свои руки, "наладили"! контроль за ничтожным меньшинством капиталистов, за господчиками, желающими сохранить капиталистические замашки, за рабочими, глубоко развращёнными капитализмом, – с этого момента начнёт исчезать надобность во всяком управлении вообще. Чем полнее демократия, тем ближе момент, когда она становится ненужной. Чем демократичнее "государство", состоящее из вооружённых рабочих и являющееся "уже не государством в собственном смысле слова", тем быстрее начинает отмирать всякое государство.

Ибо когда все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учёт и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных "хранителей традиций капитализма", – тогда уклонение от этого всенародного учёта и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьёзным наказанием (ибо вооружённые рабочие – люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить они с собой едва ли позволят), что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой.

И тогда будет открыта настежь дверь к переходу от первой фазы коммунистического общества к высшей его фазе, а вместе с тем к полному отмиранию государства". – В. И. Ленин, ПСС, т. 33, с. 100 – 102.

Столь долгое цитирование позволит читателю, хоть сколь-нибудь знакомому с историей СССР, самостоятельно сделать вывод: "В СССР социализм, в его научном понимании, никогда не был построен даже в основном". Но поскольку капитализм был уничтожен, то встаёт вопрос: "А что же было"?

Пролетариат Российской Империи, завоевавший в октябре 1917 года политическую власть, в силу ряда экономических, политических и социальных условий того времени не создал надёжных гарантий отмирания государства, не "обеспечив себя против своих собственных депутатов и чиновников". Вследствие этого стало возможным постепенное бюрократическое перерождение рабочей партии (РСДРП(б)) и советского государства. Это бюрократическое перерождение привело к тому, что на рубеже 20-х – 30-х годов социалистическая революция потерпела поражение, диктатура пролетариата была подменена диктатурой "коммунистической" бюрократической касты.

Необходимость завершить недоделанное капитализмом (индустриализация экономики и т. д.) и одновременно проводить социалистические преобразования в условиях многоукладности экономики, ожесточённой классовой борьбы, малочисленности и незрелости пролетариата, политического влияния значительно численно превосходящих его полу - и не - пролетарских союзников, отсутствия демократических традиций в обществе, всё это требовало на известное время определённого отчуждения государства от общества с целью защиты его пролетарского характера и обеспечения поступательности социалистических преобразований. Хранителем пролетарского характера государства и гарантом социалистической направленности общественных изменений в тех условиях мог стать только авангард рабочего класса, его партия. Но, взяв на себя эти функции, партия не справилась с их исполнением. Возможность возвышения и усиления политической силы, самим своим положением заинтересованной в чрезмерной самостоятельности исполнительной власти по отношению к обществу, – "рабочей бюрократии" – стала реальностью.

По мере возвышения исполнительной власти над обществом, в том числе, и над рабочим классом, происходит эволюционное превращение "рабочего государства с бюрократическими извращениями" (В. И. Ленин) в государство бюрократии, "рабочей бюрократии" в бюрократию, классовых организаций пролетариата (государства, партии, профсоюзов и пр.) в органы господства бюрократии над обществом.   В  ходе  этих  изменений  последовательно-пролетарское идейно-политическое течение – большевизм – оказалось в меньшинстве в коммунистической партии и потерпело поражение. В партии и государстве возобладало "лево" оппортунистическое течение во главе со Сталиным. Практика приверженцев этого течения, их защита необходимости сохранения и укрепления государства и принципов бюрократического централизма в управлении, мелкобуржуазный по духу культ "вождя", дополняемый бюрократическим культом должности, сектантство – недоверие к самостоятельному творчеству трудящихся масс и стремление превратиться в замкнутую, самопополняющуюся касту, – характеризуют это течение как антипролетарскую силу, которая причинила огромный вред мировым рабочему и коммунистическому движениям, прежде всего тем, что дезориентировала и дезорганизовала их как в СССР, так и за его пределами. Этим она перечеркнула свои заслуги в том, что было сделано под её руководством в деле создания материальных предпосылок перехода к социализму. Дезориентация, проведенная отцами и последователями этого политического течения, столь основательная, что многие современники его становления, не говоря уже о его последователях, обычно называемых сталинистами, оказались не в состоянии выяснить разницу между ним и большевизмом.

Становление "рабочей бюрократии", выросшей из узкого слоя политических и идеологических представителей рабочего класса, осуществлявших правительственную власть, её эволюция в бюрократию происходили в борьбе за политическое господство как с силами правой (буржуазной), так и левой (коммунистической) ориентаций. После разгрома правых сил, под лозунгами борьбы с "врагами народа" бюрократия, уничтожая под теми же лозунгами теперь уже всякое инакомыслие и инакодействие, захватывает власть в партии, государстве, профсоюзах и т. д., становясь господствующей и единственной политической силой страны. Это означало кардинальный переворот, как в социально-классовой, так и в социально-политической структурах общества.

Государственная форма собственности, охватившая большую часть средств производства, в условиях превращения государства в собственность коммунистической бюрократической касты, очевидно, не могла и не приобрела общественный характер, а, сохраняя свою государственную форму, превратилась по своему экономическому содержанию в групповую частную собственность бюрократии, т. е. функционировала как нераздельная собственность, принадлежащая определённой части общества – бюрократии. Тем самым был сделан шаг к восстановлению экономического неравенства и новому делению общества на классы, уничтожение которых было целью пролетарской революции.

Становясь политической силой, "стоящей над обществом и всё более и более отчуждающей себя от общества" бюрократия, ещё не полностью разорвавшая пуповину, связывавшую её с рабочим классом, направляет общественные процессы в сторону социализма лишь постольку и настолько, насколько это не противоречит сохранению, а порой и усилению, её господства над обществом, в том числе и над рабочим классом, т. е. неусыпно стоит на страже сохранения и усиления этого господства. Учёт этого двоякого положения бюрократии позволяет ясно, непротиворечиво и исчерпывающе ответить на многие вопросы: – почему ни один партийный съезд, после смерти В. И. Ленина, не ставит вопрос о демократизации общества, то есть о вовлечении трудящихся в дела управления производством и государством? –  "откуда растут ноги" у тезиса об усилении классовой борьбы по мере построения социализма? – почему административным образом была прекращена НЭП, а ленинский кооперативный план, вместо того, чтобы превратить экономику страны в единый производственно-распределительный кооператив, функционирующий под контролем вначале вооружённых рабочих, а затем и всего общества, дал государственную (государства бюрократии) торгово-закупочную контору? – почему индустриализация и коллективизация проводились специфически бюрократическими методами? – и т. д., и т. п.

Специфически бюрократические методы проведения индустриализации и коллективизации, помимо рекордно коротких сроков их свершения, привели к росту недовольства части общества, которого вполне можно было избежать, употребив неадминистративные, а методы экономической привлекательности.  Вместо  этого  бюрократия,  не желая  вскрытия её  деспотической  опеки  над обществом, затушёвывает истинные причины роста этого недовольства, выдвигая абсолютно бездоказательное утверждение об усилении классовой борьбы по мере построения социализма. И такого рода надувательствами буквально пестрит история государства бюрократии, спрятанная ею за ширмой – СОЦИАЛИЗМ.

Однако, бюрократия, установившая деспотическую опеку над обществом, направляя своими специфическими методами экономические преобразования по пути прогресса, создания материальных предпосылок, необходимых, для перехода к социализму, в принципе не могла привести общество к социализму. Построение социализма возможно при господстве рабочего класса, а не бюрократии, т. е. необходимо от господствующего положения низвести "государственных чиновников на роль простых исполнителей" поручений общества, "ответственных, сменяемых, скромно оплачиваемых надсмотрщиков и бухгалтеров". Но с господствующим положением ещё никто и никогда по своей воле не расставался. Иными словами, с одной стороны, господство бюрократии, явившееся результатом необходимости временного обособления государства, продиктованной особенностями и сложностью перехода к социализму в СССР, обеспечив рекордные темпы развития крупной промышленности, быстрый рост численности связанных с ней социальных сил (фабрично-заводских рабочих, интеллигенции и служащих), исчерпало свои прогрессивные возможности. С другой стороны, бюрократия, всячески охраняя и сохраняя своё господство, воспрепятствовала этим завершению социалистических преобразований, насильственно удерживая общество в рамках переходного от капитализма к социализму состояния, поскольку такое состояние, в отличие от социализма, обеспечивало её господство. Но, создав материальные предпосылки перехода к социализму, бюрократия тем самым уничтожила условия, способствовавшие установлению её господства, сделала излишним своё господство, самою себя, как частичное восстановление эксплуататорского класса. По мере того, как господство бюрократии и она сама становятся всё более и более излишними, бюрократия во всё возрастающей степени становится консервативной, делающей всё для сохранения общественных отношений в неизменном, законсервированном виде, политической силой, тормозящей прогрессивное развитие общества.

Утвердившийся в СССР, как результат господства бюрократии, способ производства характеризуется тем, что продукт труда всего общества присваивается непосредственно не обществом, а бюрократией, которая, после наделения трудящихся необходимыми, по её разумению средствами для жизни, бесконтрольно распоряжается всем прибавочным продуктом общества, исходя из своих собственных интересов, которые чем дальше, тем больше расходятся с общественными. Это положение усугубляется частными эгоистичными интересами отдельных групп и лиц самой бюрократии, что признаётся ею под названием "межведомственные барьеры" и является основой неизбежных столкновений и борьбы в недрах самой бюрократии. Таковы, в общих чертах, производственные отношения утвердившегося в СССР способа производства.

При этих отношениях, количественный рост и качественные изменения производительных сил неизбежно приводят к тому, что рамки бюрократически-централизованного управления производством (как производственного отношения) становятся тесными и узкими для дальнейшего развития производительных сил. Это выражается, с одной стороны, в растущем расточительстве общественного труда и его продуктов, произведённых без учёта реальных общественных потребностей, росте не пропорциональности параметров производства, а, с другой стороны, – в разбухании бюрократического аппарата управления, росте его притязаний на продукт общественного труда в выходе из под контроля бюрократической верхушки отдельных звеньев непомерно разросшейся государственной машины. Отсюда – растущее разложение бюрократии, рост коррупции, обмана, злоупотреблений в её среде. Всё это обессиливало государство и экономику страны. Зарождение и развитие так называемой "теневой экономики" стало дополнительным фактором потерь в экономике и силы государства, постепенного его разложения. Бюрократия как целое утрачивает контроль над созданными в условиях её господства производительными силами, переросшими это господство, а её государство всё более и более становится паразитическим наростом на теле общества.

Развитие  противоречий  навязанного  обществу  бюрократией  способа  производства   стало основой постепенного загнивания и разложения всего общества. Наиболее яркими проявлениями этого было зарождение и усиление кризисных явлений в экономике страны в конце 40-х, начале 60-х и 80-х годов, выразившиеся в снижении темпов роста экономики, задержке повышения и далее в снижении уровня жизни трудящихся и т. д., и т. п.

"Понятно, что для успеха такого дела, как систематическое подавление меньшинством эксплуататоров большинства эксплуатируемых, нужно крайнее свирепство, зверство подавления, нужны моря крови …" – В. И. Ленин, ПСС, т. 33, с. 90. Но именно такое свирепство и зверство обеспечивают уверенное господство меньшинства, если не снижаются экономические показатели производства, а материальное положение трудящихся, по крайней мере, не ухудшается. Если же экономические показатели производства, а стало быть, и материальная обеспеченность трудящихся имеет устойчивую тенденцию к снижению, т. е. в условиях нарастания кризисных проявлений, всегда возрастает прямая угроза господству, а в случае единственности – и самому существованию правящей политической силы. Именно это толкало бюрократию на поиск средств противодействия кризисным проявлениям. Переходное состояние экономики позволяло найти эти средства как в капиталистическом, так и в социалистическом арсеналах. Но средства социалистического арсенала – проведение обобществления, находящихся в собственности государства, средств производства путём обобществления самого государства через расширение политического демократизма: вовлечение рабочего класса и всех трудящихся в дела управления производством (выборность, подконтрольность и сменяемость в любое время руководителей) и всеми делами общества (выборность, подконтрольность и сменяемость в любое время депутатов и как можно большей части чиновников, введение элементов плебисцитарной демократии и рост числа вопросов, решаемых её методами), т. е. завершение построения социализма – убийственны для самого существования бюрократии. А поскольку капиталистический арсенал предоставлял средства, позволяющие сохранить господство бюрократии, то именно эти средства и употреблялись: вначале были введены валовые, а затем и стоимостные показатели эффективности работы предприятий, далее стали развивать бригадный подряд, хозрасчёт и т. д., и т. п. Не устраняя причин, порождающих кризисные явления, эти меры приводили ненадолго к экономическому росту, но его темпы становились всякий раз всё меньше тех, которые были достигнуты в начале периода перехода от капитализма к социализму, что однозначно говорит о несоответствии употребляемых "лекарств" причинам "болезни". Окончательным избавлением от этих кризисных проявлений могло стать только продвижение к социализму, т. е. воплощение в жизнь, по крайней мере, того, о чём говорилось в ранее приведенных цитатах. Но это означало бы уничтожение бюрократии как общественного слоя: сведение "… государственных чиновников на роль простых исполнителей наших (вначале – рабочего класса, а затем и всего общества) поручений, ответственных, сменяемых, скромно оплачиваемых надсмотрщиков и бухгалтеров …". Понятно, что интересы бюрократии состояли в другом. Она желала сохранить, законсервировать общественные отношения, являющиеся основой её господства. Но развитие производительных сил общества вело и привело к тому, что бюрократия, исчерпав свои прогрессивные возможности, становится всё более консервативной силой общества.

По мере того, как бюрократия превращалась в оковы, насильственно сдерживающие дальнейший прогресс общества, росло чувство недовольства и стремление освободиться из-под гнёта бюрократии как среди рабочих, так и других социальных групп, выросших вместе с крупным современным производством, в первую очередь – среди той части интеллигенции, которая не входила в состав правительственного чиновничества и особенно остро ощущала своё политическое бесправие и страдания от установленной над нею полицейски-чиновничьей опеки. Но бюрократическая деспотия делала невозможной сколь-нибудь организованную борьбу с бюрократией, подлинным хозяином страны. Недовольным ничего не оставалось, как только либо, став на путь организованной борьбы, принудительно переселиться в лагеря и быть уничтоженными, либо становиться на путь индивидуальной борьбы за личное благополучие. Следует отметить, что одним из результатов, к которому вёл путь индивидуальной борьбы, является растущее противопоставление в глазах трудящихся государственной и их личной собственности, что неизбежно вело к росту хищений государственной собственности и обману государства (несуны, приписки и т. п.). Другим неизбежным результатом пути индивидуальной борьбы за личное благополучие явилось то, что, в силу произведенной бюрократией дезориентации, в обществе росла и усиливалась отрицательная настроенность ко всему, что называлось социализмом, социалистическим или коммунистическим.

1985 -1991 ГОДЫ

«ПЕРЕСТРОЙКА»

Таким образом, в начале 1985 года состояние СССР определялось следующим:

– всё более и более отчётливо проявляются черты экономического, политического и идеологического кризисов бюрократической системы: устойчивое падение экономических показателей работы производства; неспособность государства разрешить ряд острых социальных проблем; разрастание так называемых "негативных явлений" как в среде самой бюрократии, так и в обществе в целом; утрата доверия трудящихся масс к лозунгам и призывам властей; ослабление позиций в идеологической борьбе на международной арене из-за того, что государственная идеологическая машина работала всё более и более вхолостую;

– на политической арене безраздельно господствует долгое время, оставаясь единственной в стране, политическая сила левоконсервативного характера, давно уже не отражающая интересы трудящихся масс, а тем более рабочего класса, желающая сохранить, законсервировать общественные отношения в том виде, в котором они сложились в начале перехода от капитализма к социализму; ядром этой силы являлась КПСС;

– трудящиеся массы, лишённые своих собственных организаций и дезориентированные бюрократией, противостоят ей, как им кажется, как воплощению социализма, лишь индивидуально, а, следовательно, не представляя собой хоть сколь-нибудь значимую силу в политике.

Такое состояние СССР угрожало господству и самому существованию бюрократии, а, в случае непринятия мер по выходу из кризиса, эта угроза могла стать реальностью.

Для выхода из кризиса абстрактно существовало три принципиально различных пути:

первый – вскрыть и публично признать действительные причины кризиса с тем, чтобы завершить начатый в октябре 1917 года переход к социализму, т. е. уничтожить бюрократию как особый социально политический институт, сломать, разбить вдребезги, стереть с лица земли бюрократически централизованную государственную машину, восстановить государство советского типа, руководителем и организатором которого на деле выступает рабочий класс, утвердить в обществе и государстве демократические политические нормы и институты, через которые сами трудящиеся непосредственно определяли бы цели, пути и методы развития народного хозяйства и общества в целом, т. е. осуществляли бы управление производством и всеми делами общества;

второй – оставив неизменным общественное устройство, ужесточив меры внеэкономического принуждения к труду, борьбы с хищениями, полицейской расправы с инакомыслящими и т. д., насильственно удерживать общество в переходном состоянии;

третий – повернуть назад, к капитализму – уничтожая государственную (государства бюрократии), возродить частную собственность на средства производства, сохраняя при этом господствующее положение за членами бюрократической касты, которые социально переродившись, явятся в новом качестве, но опять господами жизни – теперь уже капиталистами.

Каждый из этих трёх путей позволял так или иначе разрешить противоречия, породившие кризис. Так первый путь позволял не только действительно и быстро выйти из кризиса, но и на всегда избавить общество от кризисов подобного рода. Идя по первому пути, общество, разбив сдерживающие развитие производительных сил бюрократические оковы, высвободило бы народные энтузиазм, инициативу и творчество – эти неиссякаемые источники быстрого и безграничного роста производительных сил, а, стало быть, и богатства общества.

Движение по второму пути – это бесплодная попытка путём исправления последствий устранить причины, которая позволила бы ненадолго улучшить ситуацию в экономике. Но на этом пути не были бы разрешены противоречия, приведшие к кризису, и общество было бы обречено на его повторение в гораздо больших масштабах. Это, по сути, путь продления агонии бюрократии, который сокращался бы ещё и борьбой между клановыми группировками самой бюрократической касты, и рано или поздно общество опять бы встало перед выбором между первым и третьим путём.

На третьем пути общество так же, как и на втором, не ожидает ничего хорошего, что убедительно доказано событиями "перестройки" и последующих лет. И только безнадёжные шарлатаны или непроходимые тупицы, неспособные разобраться в происходящем, могут "раздувать волынку" о "нейдущих реформах", как о причине сегодняшних бед и страданий народа. Как раз всё с точностью до наоборот: чем лучше идут так называемые "реформы", чем лучше достигаются цели, обозначенные бюрократией, стремящейся превратиться в буржуазию, тем больше бед и страданий обрушивается на трудящихся. Такая зависимость между ходом "реформ" и положением трудящихся обусловлена следующим. Достигнутая в СССР степень обобществления производства, его концентрация и масштаб, сделавшие узкими и тесными рамки бюрократически-централизованного регулирования, тем более переросли ещё более узкие и тесные рамки капиталистического способа производства. Попытка навязать обществу отживший способ производства неизбежно должна была вызвать и вызвала катастрофическое падение производства. Внедрение каждого элемента "реформ", каждый новый шаг на пути насаждения капитализма – устранение планомерного регулирования производства, отказ от централизованного ценообразования, появление частнокапиталистических форм производства и т. д. – неизбежно становится шагом на пути разрушения производительных сил, а, стало быть, падения производства и, как следствие, беспрецедентного социально-экономического регресса – значительного ухудшения материального положения большинства трудящихся, возникновения и роста безработицы, необеспеченности существования, социальной и моральной деградации общества. Всё это усугубляется фантастическим обогащением ничтожной части членов общества и зарубежных капиталистов. Ничего другого и не может нести с собой капитализм, прогрессивные возможности которого, особенно в СССР, давно уже исчерпаны.

Таким образом, только первый путь является путём общественного прогресса и, только идя этим путём, общество могло бы наименее болезненно преодолеть кризис и окончательно разрешить приведшие к нему противоречия, осуществив такие общественные изменения, которые привели бы к уничтожению бюрократии как господствующего общественного слоя и построению социализма.

Единственной общественной силой, не только объективно заинтересованной в завершении перехода к социализму, но и способной направить общество по этому пути, мог выступить только рабочий класс. Но одним из итогов установления господства бюрократии является фактически полное лишение рабочего класса, как и других трудящихся, политических прав и свобод. Не обладая политическими правами, рабочий класс не может вести экономическую борьбу, но также не в состоянии организоваться как борющийся класс. Его классовые организации – государство, партия, профсоюзы превращены бюрократией в органы подавления любого самостоятельного рабочего движения, являлись фиговым листом, прикрывающим тот факт, что рабочий класс был растворён бюрократией в других трудящихся и перестал быть общественным классом в собственном смысле этих слов.

Уничтожив условия, обеспечивающие рост политической активности, сплочённости и организованности рабочего класса, бюрократия тем самым воспрепятствовала его развитию в союз свободных тружеников, принадлежащего им, единого кооператива, т. е.  социалистического общества.

Всё это неизбежно привело к консервации в среде рабочего класса, формировавшегося в этих условиях в течение десятилетий, социально-психологических черт и мировоззрения тех общественных слоёв, которые являлись источниками пополнения его быстро растущих рядов – прежде всего, крестьянства.

В итоге: рабочие не только утратили навыки организованной борьбы, но и в значительной степени черты, свойственные пролетариату капиталистического общества; не только не смогли воспитать себя и других трудящихся для социализма, но перестали быть общественным классом, сохранив только одну возможность для дальнейшего развития, – растущее противопоставление частных интересов отдельных рабочих, их групп и коллективов интересам государства бюрократии. Постепенное осознание рабочими этой враждебной противоположности интересов неизбежно вело к тому, что рабочие всё в большей степени стали отвергать репрессивно навязываемые им бюрократией социалистические идеологию, нормы морали, общественный идеал. В итоге, социализм (в его научном понимании) и его бюрократический лжебрат (реальные общественные отношения в СССР) в понимании рабочих и других трудящихся стали неразличимы. Именно поэтому растущее неприятие существующего строя неизбежно проявлялось в росте антисоциалистических настроений.

Как итог, рабочий класс, лишённый своей партии, политически и идеологически дезориентированный бюрократией, не мог и не смог выступить как сознательно действующая, организующая сила общества, последовательно отстаивающая проведение политики в направлении завершения перехода к социализму. Очевидно, что проведение политики в этом направлении не может быть обеспечено и левоконсервативными силами, незаинтересованными "пилить сук", на котором они вместе с остальной частью бюрократии весьма недурно устроились. В условиях углубляющегося кризиса бюрократия могла лавировать лишь на путях ужесточения существующего режима или политического, а затем и социального перерождения.

В этих условиях завершение перехода к социализму – единственный путь социально-экономического и политического прогресса общества – являлся абстрактно возможным, а реально неосуществимым.

Реальной оставалась только альтернатива: или сохранение бюрократического строя, или возврат к капитализму. Именно в рамках этой альтернативы, как видно из истории "перестроечных" лет, и вращалась, проводимая КПСС, становящаяся всё более и более антинародной политика, составившая основное содержание "перестройки". В проведении этой политики можно выделить несколько этапов.

Первый этап, проходивший под лозунгом "гласность" и дымовой завесой "больше демократии – больше социализма", положил начало расслоению КПСС на левых консерваторов (Лигачёв, Андреева, …) и на, желающих делать уступки политической силе иного характера, т. е. проводить либеральную политику в отношении нарождавшейся буржуазии, правых либералов (Горбачёв, Яковлев, …). Кроме того, в это же время происходит группирование ранее разрозненных демократических сил, в первую очередь представителей не сложившегося диссидентского движения (Сахаров, Новодворская, …) и политизированных "перестройкой" элементов (Собчак, Коротич и др. вплоть до людей с коммунистическим мировоззрением, наиболее последовательных борцов за демократию – власть народа, а не только свободу слова) в единую политическую силу.

Лозунг "гласность" был использован демократическими силами, представителей которых, без различия оттенков, стали называть демократами, как призыв к широкой демократической атаке (как справа, так и слева) на левых консерваторов путём массированного "разоблачительства" всякого рода "тёмных" и "светлых" пятен отечественной истории и критики существующего строя, который правые демократы предпочитали, не вникая в суть, называть так же, как и правящая бюрократия, – социализмом, а голос левых демократов, в силу их малочисленности, не был слышен массами. В результате, получалось не умно и не глупо, а нелепо, но это позволяло закреплять в сознании масс отрицательное отношение к социализму и направлять под этот демократический шумок общественное развитие в сторону капитализма, если не при поддержке этих масс, то, по крайней мере, при их молчаливом согласии.

Такое развитие событий привело к тому, что со времени (1988. 06.28) ХІХ партийной (КПСС) конференции и последовавшего первого съезда народных депутатов СССР политические процессы в стране стали определяться противоборством двух политических сил: левых консерваторов и правых либералов. КПСС, сохраняя организационное единство её членов, перестала быть единственной влиятельной политической силой страны. Но никто из членов КПСС не предпринял никаких действий во спасение партии в связи с состоявшимся её идеологическим и политическим   расколами   и,    вследствие    этого,     ставшей   реальной    угрозой    утратить    её  организационное единство. Одного этого уже достаточно, чтобы представить, во что выродилась некогда революционная партия пролетариата, вначале отгородившаяся от своего класса, а затем и вовсе утратившая связь с ним.

В условиях, когда рабочий класс, как общественный класс, не влиял на идущие в стране процессы, когда эпицентр политических столкновений длительное время оставался в среде самой бюрократии, именно политические течения, представленные левыми консерваторами и правыми либералами, стали центрами, вокруг которых вынуждены были группироваться остальные социальные силы. Так, левые консерваторы опирались на ту часть трудящихся, которая в наименьшей степени высвободилась из-под влияния идеологии бюрократии СССР, принципиально враждебной научному коммунизму, марксизму, но маскирующейся под него при помощи клятв в верности этому учению. Но левые консерваторы (часто называемые по имени их идеолога и вождя "сталинистами")  не могли решить актуальные проблемы развития страны, поскольку в центре их внимания неизбежно оказывались охрана существующих порядков, отвергавшихся большинством трудящихся. С 1992 года в центре их внимания оказались вопросы восстановления "Союза братских народов" и двуязычия, т. е. такие "достижения" современной якобы марксисткой мысли, которые со всей отчётливостью демонстрируют, что "сталинисты" что-то у К. Маркса читали, из прочитанного далеко не всё поняли и не во всём разобрались и совершенно не умеют применять марксизм, решая практические задачи. Объективно, роль этой якобы социалистической силы, как во время "перестройки", так и после неё свелась к тому, что все её действия приводили только к усилению антисоциалистических настроений в обществе.

Мощный заряд антибюрократических настроений и взглядов, сложившийся в обществе, позволил правым либералам, представители которых стали руководителями партии и государства, опираясь на большую часть общества, прежде всего, на значительную часть интеллигенции, служащих, ряд слоёв и групп рабочих, одним словом, на тех, кто желал коренных перемен. Именно из этих общественных слоёв сгруппировались демократические силы, образовавшие вместе с правыми либералами единый лагерь правых сил. Не имея существенных рычагов воздействия на политику, демократы делали то, что могли – производили много разноголосого шума. Такие шумные соседи по лагерю хотя и беспокоили правых либералов, но были ими вполне терпимы, так как выполняли чёрную работу в проводимой либералами политике "гласности".

Выявление этой политической силы – правых или, что одно и то же, буржуазных демократов – было невозможным при сохранении политической деспотии бюрократии. Правящая партийно-государственная верхушка была вынуждена шаг за шагом расширять политические свободы (слова, собраний, организаций, …), пойти на серьёзные уступки демократизму во всех сферах общественной жизни, выполняя тем самым объективно прогрессивную работу разрушения устоев бюрократической диктатуры и ослабляя консервативную часть бюрократии. Но обе группировки бюрократии – консерваторы, и либералы, обращаясь к народу, обильно употребляли как собственную социалистическую фразеологию и поэтому большинством отождествлялись с социализмом. Вследствие этого антибюрократическое (демократическое) движение неизбежно должно было стать и стало антисоциалистическим. Условия для этого были созданы всем предшествующим опытом общества, в котором господствовала бюрократия, т. е. отсутствием у трудящихся как понимания действительного содержания вставших перед обществом проблем, так и знания путей и методов их решения.

В результате интенсивной обработки массового сознания "гласностью", при почти полном отсутствии действительно коммунистических пропаганды и агитации, была достигнута его существенная ориентация на капиталистические ценности. Это предопределило исход следующего этапа "перестройки", проходившего под лозунгом "политическая перестройка". Достигнутые в ходе этого этапа оттеснение консервативной части бюрократии и формально демократический захват власти в государстве правыми либералами привели к практически полной ликвидации консерваторов как влиятельной политической силы.

Наиболее крупным событием, которое подвело черту под политическим противостоянием консервативной и либеральной частей бюрократии, явился XXVIII съезд КПСС. Созванный, казалось бы, по идеологическим платформам,   при  демократическом  избрании  делегатов,   съезд  продемонстрировал полную идеологическую, политическую и организационную несостоятельность всех платформ и то, что КПСС является бюрократическим объединением, слабо соответствующим понятию партия, и, тем более, партия коммунистическая, ленинского типа.

Главным итогом съезда стало принятие голосованием курса на переход к "рыночной экономике", капиталистическим отношениям. Это голосование съезда коммунистической, по названию,  партии, противоречащее всем положениям марксизма, продемонстрировало сокрушительное поражение левых консерваторов, которые после съезда проявляют себя лишь в ряде незначительных течений, причём всё более и более теряющих своих сторонников и своё политическое влияние. Наиболее общими тенденциями становятся, с одной стороны, продолжающийся рост удельного веса в политике сил буржуазной ориентации, а, с другой стороны, левые силы по-прежнему представлены бедно, процесс их роста заторможен нарастанием в стране антикоммунистической истерии, а их влияние на политические процессы чрезвычайно мало. Результатом этого является общая капиталистическая направленность происходящих в стране перемен.

Рост открыто антикоммунистических сил, нашедших себе естественного советника и союзника в лице зарубежного крупного капитала, слияние части бюрократии, служащих и интеллигенции в антикоммунистический блок, начавший открытую борьбу за власть, как на общесоюзном уровне, так и в отдельных республиках СССР, всё это, подрывая позиции партийно-государственной верхушки, вынуждало её к всё более открытому и явному отмежеванию от социализма, о приверженности которому она до этого заявляла, желая скрыть свои истинные цели, толкали её на метания, как в политике, так и в экономике и идеологической сфере.

Внедрение в поражённую кризисом экономику чужеродных элементов – попытка второго (фарсового, не имеющего для прогрессивного развития никакой объективной необходимости) издания НЭПа, ослабление централизованного регулирования производства, усиление товарно-денежных механизмов и т. д. – не могло не вызвать и вызвало нарастающую анархию общественного производства и, как следствие, его спад, ухудшение материального положения большинства трудящихся наряду с обогащением немногих, что ещё более ослабило позиции правящей бюрократической верхушки. Утрата доверия к союзному руководству усилила влияние оппозиционных, в том числе, и националистических сил во всех республиках и регионах СССР.

В этих условиях на завершающем периоде второго этапа "перестройки" начался третий этап, главным содержанием которого стал распад лагеря правых политических сил и их противостояние друг другу. Следует отметить, что ещё на стадии противостояния левых консерваторов и политических сил правого лагеря отмечалась значительная неоднородность участников этого лагеря и то, что его единство существует лишь в рамках противоборства с консервативной частью бюрократии. С момента, когда левые консерваторы утратили политическое влияние, факторы, ведущие к разрыву единства, стали преобладать, усиливаться и, в конце концов, привели к распаду ранее единого лагеря правых сил и возникновению новых сил на политической арене страны. Так руководители союзного уровня составили ядро праволиберальной группы, противостоящей всем остальным политическим силам. Эта группа ориентировала общество на построение крупной капиталистической промышленности с высоким уровнем концентрации производства в фундаментальных отраслях и на высокий удельный вес государственно-монополистического сектора экономики союзного государства. Подобная модель экономики в дальнейшем, по их мнению, сделала бы возможной реализацию значительных социальных программ по образцу шведских или финских. Именно поэтому программное заявление XXVIII съезда КПСС, сформулированное в основном под давлением именно этой группы, сходно с политическими документами нынешних социал-демократических партий западноевропейских стран. Но проводимая этой группой политика имела очень малую социальную базу, представляя, в основном, существенные интересы узкого социального слоя высших руководящих государственных, партийных, хозяйственных и профсоюзных чиновников страны. Поэтому, как главный фактор реализации своей политики, данная группа использует союзную государственную власть.

Праволиберальной союзной группировке противостоит ряд политических сил, сформировавшихся на уровне республиканских руководств и различающихся между собой по составляющим элементам проводимой политики. В частности, политическая группа, сформировавшаяся на уровне республиканского руководства РСФСР, является праволиберальной группой с ярко выраженными элементами радикализма и правого консерватизма. По существу, она также ориентирована на построение крупно-товарной капиталистической экономики с высоким уровнем концентрации производства. Однако, в отличие от союзных правых либералов, она предполагает меньшее использование государственно-монополистического регулирования и более радикальное, в отношении темпов и глубины, проведение преобразований. Факторами реализации политики этой группы являлись и использование республиканской власти, и более значительная социальная база, включающая, помимо республиканских руководителей, ещё и активно используемые ними национально-демократические движения, сформировавшиеся с дозволения и одобрения республиканского руководства.

Следует отметить, что дозволение, одобрение и использование национально-демократических сил (фронтов, рухов и т. п.) было составной частью политики того времени всех республиканских руководств, и только союзное руководство не имело возможности обзавестись помощниками такого рода.

Однако, на выбор средств политики российской праволиберальной группировки бюрократии во многом оказывал действие тот факт, что, располагая значительным влиянием во всех составляющих республиканской власти, они в то же время не имели его в РКП, где преобладали левые консерваторы.

В отличие от РСФСР, например, в Украине на уровне республиканского руководства, возобладали праволиберальные тенденции, во многом схожие с союзными, а республиканские правые либералы имели значительное влияние во всех составляющих республиканской власти.

С момента распада лагеря правых сил содержание идущих в стране политических процессов определяется противостоянием между его осколками, между союзной и республиканскими политическими группировками бюрократии. Особенно сильное влияние на это противостояние оказали итоги XXVIII съезда. Принятый съездом курс на переход к "рыночной экономике" вызвал резкое обострение борьбы на всех уровнях государственной власти за право делить государственную (государства бюрократии) собственность, что привело к фактическому расчленению единого народно-хозяйственного комплекса страны на вотчины республиканских группировок бюрократии и, как следствие, к фактическому прекращению существования Союза ССР и падению партийно-государственной верхушки СССР – инициатора и руководителя набиравшего силу процесса возрождения капитализма.

Но, как уже отмечалось, этот процесс, поскольку прогрессивные возможности капитализма, особенно в нашей стране, давно уже исчерпаны, может нести лишь разрушение производительных сил и, следовательно, снижение объёмов производства, лишения и страдания огромному большинству народа, усугубляемые фантастически быстрым обогащением ничтожной части общества и зарубежных капиталистов.

А всякие рассказки о равных стартовых условиях, о возможности, путём раздела государственной собственности, вдруг всем в одинаковой степени стать частными собственниками средств производства и, в силу этого, зажить богато и счастливо, употреблялись либо откровенными шарлатанами, либо безнадёжными невеждами, не знающими, что такого никогда и нигде не было и быть не может. Делалось это для того, чтобы легче было обокрасть легковерных, замороченных этой болтовнёй.

Что же касается противостояния союзной и республиканских группировок бюрократии, то одним из первых наиболее острых его проявлений было принятие республиканскими парламентами деклараций о государственном суверенитете: 12.06.90 г. – РСФСР, 16.07.90 г. – УССР и позже "парад суверенитетов" – обвальное принятие всеми остальными республиками и автономиями аналогичных документов. Далее, в ходе разработки программы перехода  к  "рыночной экономике", противостояние выразилось в создании группой Шаталина проекта альтернативного проекту союзного правительства. Важно отметить, что альтернативный проект был согласован представителями ряда союзных республик, т. е. в ходе разработки, обсуждения и принятия  программы  перехода  к  "рыночной экономике"  правым  либералам  союзного   уровня республиканские праволиберальные силы противостояли не по одиночке, а в виде альянса – временного объединения против общего противника. Ещё более остро противостояние праволиберальных группировок, центра и республик проявилось, в ходе разработки и принятия нового Союзного Договора. Здесь следует отметить, что союзная и республиканские праволиберальные группировки бюрократии являлись господствующими в политике, т. е. тогдашние общественные перемены складывались, в первую очередь, под влиянием именно этих политических сил, возникших на основе КПСС и продолжавших существовать в этой общей для них организации. По существу, в рамках одной политической организации сосуществовали несколько противоборствующих политических группировок. Понятно, что такое положение не является устойчивым, и рано или поздно одна из противоборствующих сторон будет уничтожена другой, как составная часть общей организации.

В то время, когда союзные и республиканские бюрократы делали большую политику, после разгрома левых консерваторов и смещения центра политики в область противостояния союзной и республиканских группировок правых либералов, группировки правых демократов, каждая в своей республике, противостояли обеим указанным группировкам бюрократии. Это противостояние было далеко не равносильным, ибо правые демократы располагали для борьбы только ограниченными агитационно-пропагандистскими возможностями реализации своих политических устремлений. Не имея свободного доступа к средствам массовой информации, не владея рычагами власти, не опираясь на активную поддержку масс, слабо организованные буржуазные демократы являлись такой политической силой, которая могла быть в любое время легко устранена с политической арены.

Безусловно, политический спектр страны того времени не исчерпывается описанными силами, наряду с ними действовали и другие, тогда, как впрочем, и сегодня ещё малозначительные по своему удельному весу в политике.

Что же привело к распаду и последующему противостоянию ранее единого лагеря правых сил? Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо напомнить, что в основании политической борьбы всегда находится отстаивание экономических, имущественных интересов классов и влиятельных общественных групп, а не "личные амбиции" лидеров этих групп или "поиск оптимальных путей перехода к рыночной экономике", или неизменно сильная "забота о благе народа и прогрессе отечества".

Главным содержанием политического противоборства между влиятельными в то время политическими группировками являлась борьба за место и роль этих группировок в так называемом "переходном периоде", суть которого состоит в осуществлении перехода от государственной (государства бюрократии) собственности к частной, от распределения по чину к распределению по капиталу, т. е. от бюрократической системы к капитализму. Именно отстаивание своих групповых интересов в период подготовки и проведения приватизации иметь и безраздельно использовать право делить государственную собственность привело к распаду ранее единого лагеря правых сил и, в дальнейшем, к их противостоянию друг другу. Лучшим подтверждением этого, является наличие во всех декларациях о государственном суверенитете констатации об исключительном праве собственности на землю, природные богатства, производственный потенциал на территории субъекта суверенитета. Эта констатация означает не что иное, как выраженную юридическим языком политическую претензию республиканской бюрократии на свою долю во всесоюзном дележе. Аналогичные моменты очевидны и в правительственном и, и в альтернативном проектах перехода к "рыночной экономике". "Запах крови", а точнее сказать, неслыханных по величине дармовых барышей, хлынувших от первых же оторванных от единого экономического тела кусков, привёл к тому, что организационный распад и политическое противостояние охватили всю бюрократическую пирамиду, проникли во все уровни партийного, советского и хозяйственного руководства. Руководство республик, кроме противостояния союзному, оказалось вынужденным противостоять руководству автономий и областей, областные руководители стали противостоящими республиканским и руководителям районов и городов … Но, подчеркнём  ещё раз, что в основе этих политических напряжений лежит не что иное, как отстаивание групповых интересов в процессе дележа народного имущества.

Отстаивая  свои  групповые  интересы,   противостоящие  друг  другу   группировки   правой половины спектра политических сил постоянно прикрывали и прикрывают свои деяния заявлениями о том, что действуют в интересах народа. На деле же, без участия широких масс трудящихся подготовлена и проводится приватизация – передача в частную собственность отдельных лиц имущества, созданного трудом этих масс, а, следовательно, им принадлежащего. Такая передача является не чем иным, как попыткой произвести раздел народного достояния между членами ничтожной части общества за счёт всех остальных.

При отсутствии влиятельных политических сил левой ориентации, реализация указанной попытки может сопровождаться стихийными бунтами, ответственность за которые полностью лежит на правых силах, тем более что они предвидели эти конфликты, на что указывают предпринятые ими, сужающие демократию, защитные меры: усиленное муссирование вопроса о разделении властей при полном отсутствии каких-либо действий в этом направлении; введение президентской управленческой вертикали; запрет забастовок и политической деятельности на предприятиях; наделение президента, правительства и силовых структур особыми полномочиями в "переходной период" и т. д.

Таким образом, суть происходивших в стране процессов состоит в попытке возродить капитализм, возможность для которой заложена в самой природе бюрократического строя, возникшего в переходный от капитализма к социализму период истории СССР. Эти процессы инициированы и направляются власть предержащими, желающими сменить политическую власть на власть частной собственности, незаконные привилегии на узаконенное право грабить посредством, данного юридическим законом права присваивать прибавочную стоимость. В ходе реализации этих желаний власть предержащих, трудящиеся не получают ничего, кроме тех цепей, которые они имели до октября 1917 года. Иными словами, эти процессы, помимо воли бюрократии, воссоздают в новых условиях ту социально-экономическую ситуацию, развитие которой закономерно привело к социалистической революции, начавшейся октябрьским 1917 года политическим переворотом.

Отличительными особенностями сегодняшних условий являются и качественно более высокий, в сравнении с 1917 годом, уровень развития и характер производительных сил, и совершенно иная социально классовая структура общества, и то, что трудящимися получен политический и социальный опыт борьбы с бюрократией.

Только учёт всех отмеченных обстоятельств позволяет понять сложившуюся картину состояния СССР к началу 1991 года. В условиях нарастающего общего кризиса употреблённые средства его "лечения" (переход к рыночным отношениям) ещё более усугубили состояние экономики, что привело к катастрофическому снижению уровня жизни огромного большинства народа при обогащении немногих, обострению политической борьбы между союзной и республиканскими группировками бюрократии за право дележа государственной собственности. Обострение политической борьбы угрожало вывести из-под контроля союзной бюрократии всё: экономику, политику и даже само существования СССР, т. е. полной утратой союзной бюрократией публичной власти. Последнее, в условиях обострения борьбы между союзной и республиканской бюрократическими кастами, становилось всё более и более реальным. Неотъемлемые права республик, образовавших СССР (РСФСР, УССР, БССР и ЗФССР), – свободный выход из Союза и изменение границ только с согласия участника Договора, – зафиксированные в его тексте, предоставляли бюрократической верхушке республик, заключивших этот Договор, реальную возможность либо беспрепятственно поодиночке под лозунгами спасения экономики или другими выйти из СССР, либо одновременно всем субъектам Договора расторгнуть его, что и было сделано в Беловежской Пуще в декабре 1991 года. Важно подчеркнуть, что и поодиночный выход, и одновременное расторжение Договора позволяли республиканским группировкам бюрократии освободиться от необходимости подчиняться союзной, которая при этом становится "королём без страны". Осознание угрозы такого развития событий вынудило союзную бюрократическую касту искать спасения своего господства на путях изменения содержания Союзного Договора 1922 года.

С момента этого осознания содержание нового союзного договора становится осью, вокруг которой вращаются все политические процессы в СССР. Бесконечно следующие совещания, созываемые союзной группировкой якобы для согласования текста нового договора, негласное согласие и одобрение республиканскими группировками создания и действий различных национально-патриотических организаций  –  всё это лишь слабые отголоски большой закулисной драки.

Здесь следует отметить, что ни одна из группировок бюрократии не могла открыто заявить о своих целях в этой борьбе, не рискуя при этом утратить поддержку масс, обнажив то, что борьба за содержание нового союзного договора ведётся из-за того, что в нём будет отражено право той или иной группировки делить государственную собственность в свою пользу. Участие в этой борьбе национально-патриотических сил (от демократических до ультранационалистических) ничтожно мало. Они слишком поглощены националистическими побрякушками (национальными символами государства, героизацией действительных и мнимых героев …) и не в состоянии разобраться в сути идущих процессов.

Рабочие ещё в значительной степени дезориентированы политической трескотнёй идеологической машины бюрократии, в унисон которой подпевают национал-патриоты и буржуазные демократы. Вспыхивающие на отдельных предприятиях забастовки рабочих, не имеющих каких бы то ни было навыков организованной борьбы, неизбежно малочисленны, носят стихийный характер, а потому не дают сколь-нибудь заметных результатов, никак не влияют на ход событий. И только буквально единицы необъединённых граждан, стоящих на позициях последовательной защиты интересов рабочего класса, понимали суть происходящего, но и они не имели опыта массово-политической работы и не располагали средствами её проведения. Всё это объясняет то, что разрозненные пытки придать рабочему движению организованный характер не имели надёжного успеха. К тому же, большинство рабочих всё ещё надеялись на свой опыт индивидуальной борьбы с бюрократией, им не разъяснялась недейственность методов этой борьбы в новых условиях.

Таким образом, в условиях углубляющегося общего кризиса бюрократической системы, начавшегося перехода к капитализму и, обусловленных этими факторами, катастрофического снижения жизненного уровня огромного большинства народа, обострения борьбы между союзной и республиканскими группировками бюрократии, вплотную подступившей угрозы разрушения Союза Советских Социалистических Республик, отсутствия хоть сколь-нибудь организованного рабочего движения  и влиятельных коммунистических сил союзная бюрократическая каста проводит референдум, увязав его по жульнически сформулированный вопрос с проектом ещё не до конца согласованного нового союзного договора. Опубликованный на кануне голосования, проект нового союзного договора не содержит тех неотъемлемых прав республик, которые были в Договоре, заключённом в 1922 году, перераспределяет полномочия между союзным центром и республиками в пользу союзной бюрократии. Но никто из власть имущих или хоть сколь-нибудь влиятельных политических сил не оповестил общество о готовящихся надувательстве, сужении демократии, усилении бесконтрольной власти союзной бюрократии. Это привело к тому, что итог референдума – "блестящий": одурачить удалось абсолютное большинство народа. Не задумавшись над вопросами, кого, почему и что не устраивает в Договоре 1922 года, избиратели, по существу, сказали "да", они желают жить в Союзе, но в Союзе обновлённом. Проект нового союзного договора, опубликованный накануне голосования, как бы указывал направления и пределы обновления.

Таким образом, республиканским группировкам бюрократии избиратели, не понимая того, как бы дали наказ: "Денонсировав старый, заключить новый союзный договор, который лишил бы республики их неотъемлемых прав, зафиксированных в Договоре 1922 года, перераспределил бы властные полномочия в пользу союзной бюрократии за счёт её республиканских частей". Всё это, в условиях перехода к капитализму, не означает не что иное, как то, что в соответствии с наказом избирателей Союз Советских Социалистических Республик будет преобразован в Союз Президентско-парламентских Буржуазных Республик, по сути, представляющий собой Российскую Империю в современных условиях, но со всеми её "прелестями" имперского центра и национальных окраин.

Однако, сам референдум не дал однозначного ответа на вопрос: "Как же конкретно должен быть обновлен Союз"? Опубликование накануне голосования проекта нового союзного договора позволяло союзной бюрократии утверждать, что этот проект дает ответ на поставленный вопрос. Но бюрократия республик имела не меньшие основания, чтобы утверждать, что это не так, поскольку сам проект не был предметом референдума. Именно эта неоднозначность в трактовке итогов референдума объясняет нарастание ожесточенности закулисной борьбы между союзными и республиканскими правыми либералами за конкретное содержание нового союзного договора после того, как итоги голосования уже были подведены.

Результатом борьбы союзной и республиканских группировок бюрократии стало назначение даты подписания нового союзного договора – 20 августа 1991 года. Но, назначение это не снизило остроту борьбы, а, наоборот, по мере приближения назначенной даты, она нарастает. Подозрительность боровшихся группировок переходит все разумные границы. В конце концов, союзная бюрократия затевает в ночь с 18 на 19 августа опереточный путч, чтобы чрезвычайным положением ограничить свободу действий республиканских группировок и тем вынуть их подписать, созданный союзной группировкой, вариант нового союзного договора.

Продемонстрировав свою полную идейную нищету и организационную неспособность, "путчисты" отправляются в "Матросскую тишину". В итоге "путча" союзная группировка бюрократии существенно ослаблена, а республиканские, особенно России, правые либералы за этот счет значительно политически усилились. Это позволяет каждой республиканской группировке, закрепляя свою победу и защищаясь от возможных контратак союзной бюрократии, при поддержке правых демократов и национал-патритов, провести принятие законов о роспуске организаций КПСС и, принять акты о государственной независимости.

Насколько прогнила КПСС, насколько в ней не нуждались правые либералы, указывает тот факт, что против роспуска ее организаций никем и нигде не было предпринято никаких действий. 18-миллионная армия членов КПСС исчезла одномоментно, не подняв даже пыли. Жалкие попытки, оставшихся без источников существования, партийных функционеров "поднять волну" незаконности роспуска КПСС не были поддержаны массами и прекратились по мере того, как эти функционеры получили новые источники в виде различных административных должностей и личных предприятий. В общем, бюрократия сохранила себя, как бюрократию, и власть в стране по-прежнему принадлежала ей. Это позволило и позволяет ей и до сих пор господствовать в политике, силой навязывать обществу не созидающие, а только все разрушающие преобразования, которые она называет реформами, решение о проведение которых было принято XXVIII съездом КПСС.

Что же касается акта о государственной независимости Украины, то и принятие его 24 августа 1991 года Верховным Советом Украины, и содержание его находились в очевидном, исключающем друг друга противоречии с итогами референдума 17 марта 1991года. Однако, в юридическом отношении верховенство принадлежит всенародному референдуму: его тоги обязательны к исполнению всеми и не могут быть отменены никакими решениями будь то Верховного Совета или еще кого, кроме как новым всенародным референдумом. Понимание этого толкало бюрократическую верхушку Украины на проведение нового всеукраинского референдума. И он был проведен 1 декабря 1991 года. Цель его проведения – переложить ответственность за акт о государственной независимости на народ Украины – организаторами референдума достигнута даже лучше, чем они сами это предполагали. Более 90% принявших участие в голосовании голосуют за подтверждение Акта.

Казалось бы, все избиратели имели возможность прочесть Акт понять, что будет в случае его подтверждения, но они не сделали это, и, в очередной раз, поверив политической трескотне идеологической машины бюрократии и подпевающим буржуазным демократам и национал-патриотам, переложили груз ответственности с бюрократии на свои плечи.

Подтверждение Акта на всенародном референдуме позволило бюрократической верхушке Украины, вздохнув с облегчением, констатировать: "Народ Украины, подтвердив Акт, тем самым отменил решение, принятое референдумом 17 марта 1991 года, и решил, что он будет жить в независимом государстве, так как положение Акта о верховенстве законов Украины на ее территории не совместимо с пребыванием в любой, пусть даже обновленной, федерации". Но это противоречило тому, что Украина продолжала находиться в составе СССР, поскольку никем, нигде и никогда не было заявлено о ее выходе из СССР. Указанное противоречие было разрешено 30 декабря 1991 года, когда главы государств, субъектов Союзного Договора 1922 года, съехавшись в Беловежской Пуще, выполнили выраженную на референдуме 17 марта 1991 года волю граждан СССР лишь наполовину, денонсировав Союзный Договор 1922 года и образовав СНГ,   но не как федерацию.   Тем самым и Союз  ССР  был обновлен,    но  не  как  федерация,    и  Украина, в полном соответствии с действующими законами, стала во всех отношениях независимым государством.

События в Беловежской Пуще стали заключительными, подводящими итог всему периоду "перестройки" и открывающими следующий этап развития до неузнаваемости изменившейся страны.

 

1992 – 1998

ИТОГИ "ПЕРЕСТРОЙКИ"

И ПЕРСПЕКТИВЫ УКРАИНЫ.

Скончавшаяся "перестройка" оставила по себе страну в таком состоянии, как будто по ней Мамай прошел. Единый экономический, хотя и бюрократически, но централизованный комплекс развален, возникшие государственные границы еще более сузили возможности нормального функционирования его составных частей, которые в большинстве своем могли эффективно работать только как часть единого. Поднятый политическими проходимцами вопль о "разрыве связей" был слишком запоздалым и не точно адресованным.

Еще до возникновения государственных границ связи были уже разорваны уничтожением механизмов их осуществлявших – централизованных планирования, распределения и ценообразования, а новые (рыночные) могли быть созданы очень далеко не мгновенно. Но в одном, и то отчасти, проходимцы были правы: восстановление связей могло избавить общество от уже вплотную подступивших неисчислимых бед. Как и любые проходимцы, эти говорили правду, но не всю. Вся правда состояла в том, что спасало от грядущих бед только восстановление связей на принципиально иной – демократической – основе, т.е. "… когда все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством …": определять задачи развития экономики, пути и методы их решения, контролировать исполнение того, что определили и т.д. и т.п. В противном случае получалась бы реанимация бюрократии союзного уровня со всеми вытекающими из этого пагубными последствиями.

В общем, "перестройка" оставила после себя, хотя и пораженную тяжким недугом, но еще с достаточным для его преодоления запасом здоровья, экономику и почти неизменившуюся социально-классовую, и совершенно иную политическую структуры общества.

С исчезновением КПСС общество получило возможность увидеть истинного хозяина страны, эксплуататора трудящихся – бюрократию – без привычной коммунистической маски. Сбросив чужеродную партийную личину, бюрократия оставила себе только необходимые организации: государство как собственную организацию бюрократии, возглавляемую президентом, и профсоюзы, как приводной ремень от администрации к трудящимся.

Исчезновение союзной группировки бюрократии только усилило республиканские в их борьбе с областными, но более никак не отразилось на противостоянии между остальными уровнями бюрократической пирамиды. Борьба за право делить, а точнее сказать, захватывать государственную собственность продолжалась. Эта борьба и продолжавшееся господство бюрократии в сложившихся условиях приводили к свертыванию даже того незначительного расширения демократизма, на которое она вынуждена была пойти во время "перестройки". Именно до предела урезанная демократия, а в идеале полностью отсутствующая, позволяет бюрократии направлять общественные процессы, учитывая только собственные интересы, не считаясь ни с объективной необходимостью, ни с интересами всех остальных членов общества. Заданная же бюрократией направленность общественных процессов такова, что позволяет реализовываться ее грязным корыстным интересам, осуществление которых вызывает дальнейший спад производства, всю тяжесть которого бюрократия, используя свое господствующее положение, перекладывает на плечи тех, чьим трудом создается все: от детских игрушек до космических ракет. Неся эту тяжесть, трудящиеся голодают, болеют и вымирают. Припеваючи живет только бюрократия.

Иначе и быть не может, когда до предельная урезанность  демократии не позволяет трудящимся организоваться для того, чтобы эффективно отстаивать свои интересы. Даже процесс образования основных общественных классов капитализма, к которому пытается вести общество бюрократия, в этих условиях с большим трудом пробивает себе дорогу. По сути, продолжающееся господство бюрократии, урезающей до предела демократию, обрекает общество на мучительное загнивание, когда из всех возможных общественных процессов жизнеспособным остается лишь один: топтание на месте.

К началу 1992 года набиравший силу процесс нарождения основных общественных классов капитализма (пролетариата и буржуазии) находился еще в самом начале своего достаточно долгого пути, который наша страна может пройти настолько, насколько возможна в ней прогрессивность капитализма. В реальной жизни классовый состав общества практически весь по-прежнему состоял из двух общественных групп: бюрократии и наемных работников государства бюрократии. Дальнейшее развитие социально-классовой структуры общества состояло в том, что за счет рабочего класса промышленности стал быстро пополняться рабочий класс торговли и сферы услуг, ставших областью значительного роста мелкой и средней буржуазии.

Однако, попытка возрождения капитализма и связанная с ней некоторая демократизация общественной жизни позволили еще во время "перестройки" сформироваться гораздо более широкому и разнообразному спектру политических сил, развитие которых привело к тому, что к концу 1998 года в Украине действовало только зарегистрированных Минюстом 52 политические партии. Столь значительное число политических партий отражает и степень растерянности общества перед вставшими проблемами, и продолжавшуюся борьбу между группировками бюрократии, и возможность вновь сформироваться революционной пролетарской партии. Следует отметить, что по мере возрождения капитализма растет классовое расслоение общества, и многие партии делаются излишними или обречены на медленное угасание, а особенно те из них, которые не связывают себя с определенным классом или общественным слоем либо "пытаются усидеть на всех стульях сразу", объявляя себя "партией всего народа": рабочего класса, крестьянства (т.е. мелкой буржуазии), интеллигенции и т.д.

Однако, своеобразие перехода к капитализму в нашей стране не определяется борьбой ни между различными группировками бюрократии, ни между ними и новыми политическими силами. Оно предопределено тем, что переход к капитализму в нашей стране в силу объективных причин завершить вряд ли невозможно. Достигнутая в СССР степень концентрации и централизации производства, его уровень и масштаб таковы, что для него стали тесными и узкими рамки государственного присвоения и бюрократически-централизованного регулирования. Дальнейшее прогрессивное развитие такого производства возможно лишь в направлении расширения рамок до общественного присвоения и демократически централизованного регулирования производства, а попытка втиснуть его в еще более узкие рамки частнокапиталистических отношений имеет столько же шансов на успех, сколько и намерение продеть канат в игольное ушко.

Например, для превращения централизованной экономики в капиталистическую требуется произвести и структурную перестройку, и модернизацию предприятий. Только выполнив это, можно в международное разделение труда "вписать" нашу экономику, т.е. достичь состояния, при котором ее товары смогут успешно конкурировать, по крайней мере, на внутреннем рынке. Но и модернизация, и структурная перестройка и целый ряд других мероприятий, которые необходимо выполнить для превращения централизованной экономики в частнокапиталистическую, требуют таких материально-финансовых затрат и таких расходов живого человеческого труда, которые не под силу ни самой стране, ни вместе со всеми возможными зарубежными "помощниками". Так, за 10 лет (1989-1998 годы) из 340 предприятий, функционировавших в Харькове до "перестройки", удалось наладить более или менее успешную работу лишь на нескольких, далеко не самых крупных, предприятиях. Если предположить, что для реанимации остальных 97% предприятий потребуются средства в том же количестве (а, в самом деле, необходимы значительно большие), то прежде, чем все предприятия Харькова будут более или менее успешно работать, пройдёт лет 300. При этом трудящиеся все эти годы должны соглашаться жить так же плохо, как сегодня или ещё хуже.

С другой стороны, как уже отмечалось, единственная возможность избавится от нынешних и завтрашних бед и страданий (завершение социалистических преобразований) сегодня неосуществима. Единственная общественная сила, способная направить общество по этому пути – рабочий класс – не может сделать это сегодня. Бюрократия использует силу власти, буржуазия – власть денег, рабочему классу нечем воспользоваться, кроме силы пролетарской солидарности, которая значительно превосходит и силу власти, и власть денег. Но именно солидарности как раз и не достаёт рабочему классу сегодня. Более того, в нынешних условиях, когда насаждаемые бюрократией реформы только разрушают материальную базу производства – эту основу самого существования рабочего класса, – он может только деградировать. Сегодня он не способен отстоять даже своё право на своевременную оплату своего труда, не говоря уже о взятии власти, которое может произойти только при гораздо большей степени его организованности, сплочённости и единстве. Если учитывать это, то станет очевидным, что при сложившихся условиях рабочий класс не сможет сделать завтра то, чего он не может сделать сегодня.

Таким образом, своеобразие переживаемого периода состоит в том, что возврат к капитализму объективно едва ли возможен, а социалистическое переустройство общества, ввиду неготовности рабочего класса, сегодня не осуществимо, а при нынешних условиях, которые обеспечивают лишь деградацию рабочего класса, не может стать осуществимым завтра.

И только неисправимые шарлатаны или безнадёжные тупицы могут объяснять развал производства и нынешние беды и страдания народа тем, что "реформы не идут", "курс реформ не верен", или тем, что "виновато бездарное правительство" и т. п. Любое, даже состоящее из самых одарённых, правительство, действующее в условиях продолжающегося господства бюрократии, сможет делать лишь то, что делает нынешнее и делали его предшественники: безуспешно пытаться затолкать страну в капитализм. Безуспешности таких попыток способствует ещё и то, что только бюрократическая верхушка смогла стать крупными буржуа и сегодня, подобно двуликому Янусу, выступает одновременно в двух лицах. С одной стороны мы видим прежнюю рожу бюрократа, с другой – новую, буржуа. И не с одной из них, ни с тем, ни с другим источником своих доходов эти двуликие Янусы самостоятельно расстаться не желают. Таким образом, верхушка бюрократии, заняв место крупной буржуазии, обычно наиболее заинтересованной и способной направлять общество по капиталистическому пути, не желая расставаться со своим положением бюрократа, стала дополнительным тормозом продвижения общества к капитализму, увеличивающим срок, в течении которого огромное большинство народа обречено на голодание, болезни и вымирание.

Всё это поставило нынешнее общество Украины в положение человека на болоте, который вынужден топтаться на месте или ходить по небольшому замкнутому кругу. И то, и другое неизбежно ведёт к неотвратимому погружению в болотную пучину. Не двигаясь ни вперёд, ни назад, общество всё более и более погружается во мрак безысходности. Но вырваться из этого мрака к свободе, к свету, выйти на путь прогресса – путь повышения эффективности работы экономики, а, стало быть, и повышения уровня жизни общества и каждого его члена,  м о ж н о !  Для этого необходимы совместные согласованные действия тех, уже имеющихся, политических сил, представляющих те слои общества, которые так или иначе страдают от продолжающегося господства бюрократии и в силу этого объективно заинтересованы в её низвержении.

Понятно, что совместные согласованные действия этих сил будут наиболее эффективны, если они объединятся в некий союз. Не менее ясно и то, что спектр, представленных в этом союзе политических сил, может быть весьма широким. Для выполнения главной задачи – свергнуть общего угнетателя и установить наиболее демократический режим – такой союз может объединить все политические силы левой части спектра и отдельных представителей из его правой части. Этот союз сможет опереться на поддержку широчайших народных масс, всех угнетённых: пролетариат города и села, интеллигенцию и даже часть буржуазии. Особую роль в этом союзе могли бы и должны играть такие массовые организации трудящихся, как профсоюзы. Однако, они, в их нынешнем виде, не являются действительными организациями самих трудящихся, сохраняют старые реакционные черты органов подавления трудящихся администрацией. Изгнание из профсоюзов администрации, превращение их в организацию действительно самих трудящихся для защиты своих прав должно стать общей неотложной задачей всех демократических и особенно левых сил.

В связи с широтой спектра могущих входить в союз партий, общественных организаций и отдельных граждан возникает вопрос о возможности и устойчивости столь широкого союза. В отношении возможности даже современная история даёт достаточно убедительный ответ: задача свержения ядра бюрократической системы (КПСС) сделала реально действующим  союз,  который был не менее широк. И только выполнение общей задачи сделало данный союз неустойчивым, привело к его распаду.

По политическому характеру участников и задачам предполагаемый союз имеет смысл именовать союзом прогрессивных демократических сил. Его главная задача состоит в том, чтобы, свергнув господствующую бюрократию – вдохновителя и организатора всех сегодняшних бед и страданий огромного большинства народа, – установить передовую подлинно прогрессивную демократию.

Нет смыла пытаться прогнозировать во всех подробностях как и какие общественные проблемы будут решены в случае завоевания власти союзом прогрессивных демократических сил и установления передовой, подлинно прогрессивной демократии. Однако, следует отметить, что союз этот и его действия получат надёжную поддержку широчайших народных масс только тогда, когда начнёт воплощаться его правительственная программа, в которой, как минимум должны содержаться следующие положения.

В области экономики (исходя из того несомненного факта, что единственной силой, которая способна обеспечить управление в общенациональном масштабе, является государство): прекратить присвоение частными лицами государственных предприятий; вернуть в собственность государства предприятия, нынешние собственники которых не обеспечили увеличение объёмов производства, сохранение рабочих мест, своевременную выплату заработной платы, соблюдение законодательства о труде, создание нормальных условий труда; национализацию предприятий, принадлежащих группам граждан, проводить под демократическим контролем при неукоснительной защите интересов мелких вкладчиков этих групп; организовать управление на государственных предприятиях в соответствии с общественной природой производства, обеспечив возможность фактического участия всех трудящихся и их организаций в этом управлении от предприятия до общегосударственного уровня и предоставив коллективам избирать и смещать в любое время своих хозяйственных руководителей; для предприятий госсектора отменить законодательное определение величины прибавочного продукта путём налогообложения и впредь величину получаемой государством прибыли определять путём свободного соглашения между коллективами трудящихся и правительством; для частных предприятий, отменив систему налогов, ввести единый налог на капитал.

В области политики (исходя из единства экономики и политики): устранить из законодательства и практики все антидемократические ограничения прав и свобод, в частности, обеспечить свободу и равенство профсоюзной и политической деятельности на предприятиях; обеспечить неограниченное пропорциональное представительство во всех избираемых органах власти при соблюдении равенства прав всех политических партий во время выборов; упразднить пост президента страны, а также все назначаемые сверху власти; законодательно закрепить обязательность подотчетности и простые механизмы сменяемости в любое время всех депутатов и чиновников; лишить должностные лица всех льгот и привилегий и установить их должностные оклады на уровне, не превышающем средней зарплаты рабочих.

Выполнение только этих положений правительственной программы союза прогрессивных демократических сил уже позволит Украине наконец-то прекратить погружение во мрак безысходности и начать движение от всех мерзостей сегодняшнего существования огромного большинства народа к прогрессу, демократии, лучшей жизни для всех и каждого. А само начало этого движения прекратит деградацию рабочего класса, станет отправной точкой его действительно массовой, всё более и более широкой, всесторонней идеологической, политической и экономической борьбы за своё полное освобождение, за безграничную демократизацию общества, за социализм в его научном понимании.

Но социализм – это отдалённое будущее, а осуществление обозначенных программных положений, т. е. народно-демократическая революция – задача сегодняшнего дня. Выполнение этой задачи может стать реальным, если левые и другие демократические силы смогут проявить политическую зрелость и гражданскую ответственность, используют весь опыт мирового коммунистического движения, творчески применяя его сегодняшних, не имеющих аналога в истории, условиях.

Понятно, что по названию нынешних партий и общественных организаций практически невозможно определить их отношение к рабочим. Их участие в союзе прогрессивных демократических сил будет обусловлено интересами тех слоёв населения, которые эти объединения представляют действительно. Их влияние сегодня распространяется на значительное большинство рабочих города, сегодня за ними также идёт и крестьянство, и сельский пролетариат, пока он ещё не нашёл опоры в самостоятельном пролетариате города. А найдёт он её, скорее всего, уже в ходе народно-демократической революции, когда вопрос об оформлении революционной партии пролетариата будет уже решён.

Отношение же революционной рабочей партии к буржуазным демократам известно: она идёт вместе с ними против той общественной силы, к низвержению которой рабочая партия стремится; она выступает против них во всех случаях, когда буржуазные демократы хотят упрочить своё положение только в собственных интересах.

Далёкие от мысли произвести переворот во всём обществе в интересах революционных пролетариев, буржуазные демократы будут стремиться и требовать только таких изменений в обществе, которые сделали бы существующее общество по возможности более сносным и удобным лишь для них. Но эти требования, ни в коем случае не смогут удовлетворить революционную рабочую партию. В то время, как буржуазные демократы будут стремиться возможно быстрее закончить народно-демократическую революцию, в лучшем случае с проведением ранее обозначенных положений правительственной программы союза прогрессивных демократических сил, интересы и задачи пролетариата и его революционной партии заключаются в том, чтобы сделать революцию непрерывной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут устранены от господства, пока пролетариат не завоюет государственную власть, пока ассоциация пролетариев не только в одной стране, но и во всех господствующих странах мира не разовьётся настолько, что конкуренция между пролетариями в этих странах прекратиться и что, по крайнеё мере, решающие производительные силы будут сконцентрированы в руках пролетариев.

Если же рабочий класс не станет господствующим и не воплотит свои классовые интересы, не пройдёт полностью длинный путь революционного развития, то, по крайней мере,  рабочие улучшат своё нынешнее положение, приобретут опыт классовой борьбы и тем приблизят час своей окончательной победы.

"Но для своей конечной победы они сами больше всего сделают тем, что уяснят себе свои классовые интересы, займут как можно скорее свою самостоятельную позицию и ни на одно мгновение не поддадутся тому, чтобы …" кто бы то ни было "своими лицемерными фразами сбил их с пути самостоятельной организации партии пролетариата. Их боевой лозунг должен гласить: "Непрерывная революция"". – К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 7, с. 267.

Таким образом, ближайшее будущее Украины это – либо дальнейшее погружение во мрак безысходности, прозябание на задворках цивилизации, либо путь борьбы за установление передовой, подлинно прогрессивной демократии. Если будет осуществляться первый из обозначенных вариантов, то большая часть политических сил Украины может продолжать не более чем присутствовать в политике, а определять и проводить её будет, как и прежде, бюрократия.

Иное дело – второй вариант. Для того, чтобы он начал осуществляться, политическим силам левой части спектра, а партиям, относящим себя к левым, прежде всего, необходимо проявить на деле достаточную степень зрелости и ответственности. Пока же их действия говорят о том, что эта необходимая степень ещё не достигнута. Однако, тенденции развития левых партий позволяют с осторожным оптимизмом предположить, что в ближайшем будущем, по крайней мере, их влиятельная часть достигнет этого необходимого уровня зрелости, и Украина сможет начать выходить из тупика, в который загнала её бюрократическая олигархия.

Таковы в общих чертах ближайшие перспективы Украины.